О драконах

Вы видели когда-нибудь дракона на цепи? Пока звенья прочны - он будет лизать кормящие его руки, принимать и ласки, и побои, но стоит только проржаветь путам... Кто знает, сколько людей сгорит в драконьем пламени, кто знает, скольких убьет после смерти хозяина гордый зверь? Тех, кто привык таскать ему украдкой лакомые кусочки, тех, кто катался на спине, сколько позволяла цепь, тех, кто ладонью гладил сверкающую чешую и чем-то смазывал втайне от хозяина оставленные тяжелой тростью раны и ушибы... он, пожалуй, не тронет - пока они не станут между ним и свободой.
Драконы рвутся в небо.

@темы: о разном

---

О весне

Весной просыпается моя бродяжья душа - весной не календарной, а живой, дышащей всеми порами рыхлой черной земли, жадно пьющей придорожные лужи, заставляющей обливаться потом под зимними куртками.
Я начинаю грезить дорогами. Шоссе, трассами, тропинками, сбитыми деревенскими трактами в колдобинах... Начинаю грезить удушливой жарой с чистой ледяной водой, от которой ломит зубы, сожженными на солнце плечами, дорожной пылью и запахом цветущего летнего луга, предрассветными туманами и стрекотанием кузнечиков, раскаленным добела небом и приятной усталостью в натруженных за весь день пути ногах, утренней росой и запахом хвои, вкусом едва поспевшей земляники пополам с солоноватым привкусом пота, густой травой и медленно плывущими по небу облаками, когда в голове - только звенящая пустота.
Зимой моя душа спит. Зимой все грезы надежно спрятаны под панцирем льда и морозов, под пуховым одеялом снега, под серым небом зимнего города, под асфальтом и брусчаткой, едва виднеющимися из-под корки льда, под каменными плитами пола в холле университета. Зимой я хочу спать и горячего чаю.
Но сейчас... Сейчас весна. Весной просыпается моя бродяжья душа.

---

О черном

Я все больше замечаю, что в моей системе ценностей важное место занимает черный. Все, то я люблю, так или иначе имеет отношение к этому притягательному цвету: если шоколад - обязательно горький, если кофе - обязательно черный и без сахара, если волосы - цвета воронова крыла, если глаза - цвета безлунной ночи, если одежда... Догадайтесь сами.
Интересно, почему? Все никак не пойму, но... Черт возьми, я зверски люблю черный цвет. Наверное, потому, что рыжий на черном смотрится просто бесподобно.
Отсюда вывод - я чертов пафосный нарцисс.
Забавно, не так ли?!

---

О несбыточном

Иногда я спрашиваю себя - почему я все еще продолжаю эти нелепые игры, эти попытки влезть в чужую шкуру, жить чужими чувствами? И ладно бы просто чужими, но придуманными... И почему так легко стирается грань, почему так до странности естественно оказывается стать - тем, кого придумал, дышать - тем, что сочинил, любить - того, кому пишешь. А потом - как похмелье, как мутная в не желающих принять очевидное глазах картинка - осознание.
Не я.
Ох, Кенши, Кенши, тоска моя, скажи, зачем я тебя создал таким? Таким сильным, таким отчаянным, таким болезненно надломленным... Ведь очевидно, что самому мне таким никогда не стать. Нет во мне твоей силы, нет во мне твоей воли. Я ведь слабак, Кенши, Сердце меча. Самый настоящий слабак. Хотел бы я быть таким же, как ты, да вот только...
А если сильно захочу, если постараюсь - у меня получится? Скажи - получится стать таким, как ты? Тебе, конечно, тяжелее пришлось, и в этом моя вина, но все-таки так хочется надеяться, что все, что в тебе - это не то, чего я лишен напрочь, что ты - не мой антипод, а нечто, спящее в глубине души.
Верно я сказал - тоска моя, тоска с сожженными крыльями и узором татуировки вдоль позвоночника.
Ты ведь понял, верно? Не мог не понять, почему я так хочу татуировку, почему не слушаю Каймея-сама, почему даже не сомневаюсь, стоит ли. И теперь, когда моя Айя оставила меня точно так же, как тебя, я хочу жить. Хочу быть сильным, как ты, хочу сжечь все ее фотографии, как ты, хочу курить и глушить из горла неразбавленный абсент. Правда, я терпеть не могу табачный дым, не распечатываю фотографий и совершенно не умею пить, но это ведь ничего, правда? Это не помеха, главное - знать, чего хочешь.
Я хочу быть тобой, Кенши.
Ты ведь не обидишься, верно? Знаю, что нет. Ты просто проснешься.
А пока - спи спокойно, Кенши. Спи, тоска моя, Сердце меча. Спи.

---

О вдохновении

Это ж просто с ума сойти можно, если подумать, сколько всего можно сотворить в припадке вдохновения!
А ведь все начиналось вполне себе прилично, с благими намерениями даже - чуть-чуть улучшить работу форума, чуть-чуть подправить систему управления, чуть-чуть переделать сюжет, чуть-чуть усовершенствовать рекламу... А дальше понеслось-поехало: анкеты, дайсы, фан-арт, фанфики, скоро докатимся и до конкурсов с призами и голосованиями.
А с другой стороны - почему бы и нет? Не так уж часто везет до такой степени, что невинное хобби заряжает таким позитивом и приносит столько удовольствия и опыта в общении с людьми.
Живем, ёпть!)))

---

Об ассоциациях

Автор: Рэйф (он же я :Р)
Название: По нити слов.
Жанр: ассоциации в хокку - есть такой жанр? Значит, будет XDDD
От автора: автор сидел на парах, лениво покорябывая хокку, и обнаружил, что каждое трехстишие ассоциируется с кем-то из персонажей Loveless и игроков ролевой

тык

lovelesslovers.0pk.ru. Вы все еще хотите это прочесть? XDDD

тык еще раз

Ямакадзурэ Каймей/Ямаока Кеншин

Кровью дикой полыни растай
На губах моих. Горько и сладко -
Страх и любовь.

Агацума Соби/Аояги Семей

Пес под ливнем у самых ворот
Ждет и ждет... а хозяина нет -
Третий день, как предали земле.

Минами Ритсу/Агацума Соби

Кисть не дрогнет над белым листом,
Кандзи столбики не расплывутся,
Но... тоскует ладонь по клинку.

Накано Ямато/Сакагами Коя

Сжать ладонь - и сломается кисть,
Тонкий, хрупкий, резной черенок.
Лучше пусть ею пишет другой.

Саган Нагиса/Йоджи/Нацуо

Не бывает жестоких клинков,
Не бывает клинков милосердных -
Все решает рука.

Аояги Рицка/Аояги Семей

На алтарь возложи хризантемы
Снежно-белые. Капли росы,
Как морская вода, солоны...

@темы: о высоком

---

О бюрократии

Бюрократия - враг, причем не только науки и прогресса, но и народа как общности, и студенчества как отдельной его прослойки.
Если бы вы только знали, сколько нужно капать на мозги всевозможнейшим службам, дабы отвоевать свое право на стипендию, к скольким службам еще вас отправят впоследствии, сколько дней в неделе окажутся безнадежно изгаженными многочасовыми походами по этим самым службам и сколько нервных клеток погибнет в процессе борьбы... вы бы все равно продолжали эту мышиную возню.
А что? Кушать-то надо...

@темы: о наболевшем

---

О настоящем

Мне все больше кажется, что в моей жизни нет ничего настоящего.
Вражда - ненастоящая, дружба - ненастоящая, боль - ненастоящая, удовольствие - ненастоящее, и любовь... любовь тоже ненастоящая. Ни в чем нет ни страсти, ни накала, словно я когда-то уже перегорел и теперь только едва-едва тлею. Я, наверное, просто неспособен больше чувствовать что-то по-настоящему, только так - обрывками полупрозрачного полиэтилена, дырявого, как старый зонтик. Таким не укроешься ни от дождя, ни от солнца, только руки заняты да выбросить жалко.
И стою я с этими обрывками, с этим дырявым зонтиком в руках, не зная, что же мне теперь с ними делать. С одной стороны, казалось бы, брось да забудь, все равно никакого толку не будет, а с другой... с другой страшно. Потому что не знаешь, а будет ли что-то другое, придет ли на смену этому ненастоящему истинное? А ну как нет, только останешься ни с чем?
Вот и торчу я, как последний придурок, под дождем, прикрываясь дырявым прозрачным полиэтиленом, который пропускает каждую каплю...

@темы: об истине

---

О себе

Я часто спрашиваю себя - а какой я? Не тот, кем хочу казаться, а настоящий я, такой, какой я есть?
Действительно ли я такой хороший, как мне хотелось бы думать? Или, может, я плохой, эгоистичный и испорченный, неспособный думать ни о ком, кроме себя самого? Я спокойный или попросту равнодушный, откровенный или жестокий, внимательный или попросту лезущий не в свое дело?
Почему я встряю в чужие разговоры - из чувства справедливости или тщеславия, не сомневаясь, что именно я прав, и все это увидят? Почему не прошу о помощи - из нежелания утруждать других или из-за гордыни? Почему так остро реагирую на понятие частной собственности - из признания прав каждого на нечто свое, неприкосновенное, или же из-за банальнейшего нежелания делиться?
Мы все склонны преувеличивать свои достоинства и преуменьшать недостатки. И главный вопрос, который меня мучает - где я ошибся? Где не увидел своих пороков, где увидел несуществующие достоинства? К сожалению, я не знаю ответа. Мне могут привести кучу аргументов за и против, но я никогда не услышу ни одного из них, пока не скажу себе сам, и в этом заключается вся горькая ирония моего положения. Я не поверю другим. Я поверю только себе, но снова могу поверить в достоинства, которых нет, и не увидеть тьмы своих недостатков.

@темы: о себе

---

О честности

Многих пугает честность. Пожалуй, это как с лекарством - чуть переборщи, и последствия могут быть фатальны. Но иногда честность является единственно важным и нужным, тем, что жизненно необходимо с данный момент. И когда ты честно и откровенно говоришь о том, что чувствуешь - это правильно и приносит облегчение, избавляет от мучительных размышлений и душевных терзаний.
Мне повезло - действительно очень повезло. Очень важный для меня человек понял меня. Мы сумели сохранить взаимное уважение и нежную, крепкую привязанность друг к другу. По-моему, это куда важнее, чем яркая, но мимолетная страсть. Я не говорю, что она совсем не нужна, просто... Просто если уважаешь человека и действительно испытываешь к нему нечто большее, чем страсть - ты можешь быть счастлив за него. Быть счастливым за кого-то - вот настоящее проявление дружбы и любви, умение не только сочувствовать несчастью, но и не завидовать счастью.
Я очень хочу, чтобы самый важный для меня человек был по-настоящему счастлив.

@темы: о своём

---

О богах...

Твой божественный родитель... Арес

Бог войны, ужасный и свирепый. Его кровь редко проявляется в тебе, но стоит тебе разозлится, то... Бегите, враги, куда подальше! Пока Арес не очень интересуется тобой, но стоит тебе стать взрослее, так ты узнаешь своего отца!

Пройти тест

---

О сказках

Я больше не верю в сказки,
И ты не будешь моим.
Твои безрассудные ласки
Отныне не мне, а другим.

Твои полуночные грезы.
Растают в чужих простынях.
И строки обыденной прозы -
Обрывками шелка в руках.

Я, может, еще исчеркаю
Тетрадь в сорок восемь листов,
Но мы никогда не узнаем,
Кто был, а кто не был готов.

Так было, так есть и так будет -
Мне нечего больше сказать.
И тонкими нитями судеб
Нам нечего соединять.

Ничто не будет как прежде.
В наследство - лишь светлая грусть.
К моей безнадежной надежде
Я уже никогда не вернусь.

@темы: стихи

---

О сходствах и различиях

Иногда мне кажется, что из меня вышел бы хороший Соби.
Правда, я достаточно бестолков и так часто совершаю ошибки, что мне даже непонятно, как можно всерьез воспринимать слова такого человека, как я. Мне ведь плевать - абсолютно плевать на собственные обещания и слова, на свой моральный облик и что-то там еще. Мне и на людей-то, честно говоря, плевать. Есть лишь четверо из них - те, кого я буду слушать, даже если сделаю вид, что не слушаю, или вообще буду отмалчиваться.

№1 Он.
Просто Он - без всяких там имен или ников. У нас все как-то странно вышло. Просто - сеть, фандом, ролевая. Случайное слово, мимолетная симпатия, "тайный сговор", и всё. Я понял, что пропал. Кажется, именно так и чувствует себя Боец, установивший Связь с Жертвой. У нас, по-моему, было уже все - ссоры, попытки закрыться, даже сорвать все, что было. Был монитор в темной комнате, полбутылки абсента за раз и тупая боль в печени наутро, даже слезы в подушку и скрип зубов, но...
Мы до сих пор вместе. Наверное, это что-нибудь да значит - когда после стольких испытаний понимаешь, что это твой выбор, и его выбор тоже.

№2 Сестра.
Тут даже объяснять не надо. Сестра - это мой крест до конца дней моих, ровно в той же степени, что и я - ее. Она привычна, как многолетняя мигрень. Вроде бы и раздражает, а вот когда исчезает куда-то - ее дико не хватает.В сущности в ней смешан такой невообразимый коктейль добродетелей, недостатков и откровенных противоречий, что я порой не понимаю, как может вообще существовать нечто подобное.

№3 Рицка.
Да-да, ни больше ни меньше - горячий, порывистый, остро воспринимающий любую несправедливость Рицка-кун, наш ангел-хранитель, не иначе. Без него, наверное, у нас с Ним все уже давно полетело бы к чертям собачьим, но он всегда рядом, всегда неусыпно следит за всеми перепитиями в наших отношениях и вовремя вправляет мне выпавшие было из черепной коробки мозги. Я мало встречал людей, способных вызвать во мне уважение несмотря на свой временами просто невыносимый характер. Рицка... Рицка это Рицка. Просто очень хороший парень и самый лучший друг из всех, кого только можно пожелать.

№4 Гери
Есть такой персонаж в моей жизни - Герман Рейн. Художник, немного поэт, немного философ. Человек вроде с первого взгляда холодный и пафосный сверх меры, но это только для тех, кто его не знает. Рядом с близкими людьми он полностью меняется - открытый, искренний и очень ранимый. Он не слабак, нет, где-то там в глубине притаился стальной стержень. Его постоянные пинки и поддержка - один из факторов, оказавших значительную поддержку моему восстановлению в родимом университете. Конечно - мы же с ним с первого курса вместе))) Одногруппник, сволочь)))) Можно сказать, это - мой Кио, который не забывает периодически меня пинать и вовремя возвращать из сети в реал, только характер у него совершенно другой.

Это - те, кто мне дорог. Те, с кем я горд честью быть знакомым. Те, кто имеет для меня значение.
Нет, я не злой и даже не конфликтный. Ну, почти - у меня нет врагов, и я умею поддержать разговор и доброжелательные отношения почти с каждым человеком. Но значение для меня имеют только эти люди.

@темы: о самых близких

---

Мастер Серого Дождя? Что ж, тоже неплохо...

Я назову тебя... Мастером Серого Дождя

Ты помнишь холодный ветер, сотканный из ноябрьских туч и воробьиных песен? Когда на листьях можно писать письма о том, что через много лет мы все-таки вернемся, а мокрый асфальт отражает людей такими, какие они есть на самом деле. Когда сквозь гул машин и непроницаемую тишину неверия пробиваются ослепительно звонкие звуки гитарных струн. Когда старый клетчатый плед наброшен прямо на свитер, скрывая от холодных капель и людских взглядов. Так ли важно, что они подумают? Ведь ты - грусть. Не та - истеричная и злая, которая разбивает душу на части. Светлая - очищающая сердце от нечистых помыслов и мелочных обид. Капли твоего Дождя - среди нас. Мы видим их, когда парень заботливо укутывает девушку в свою куртку несмотря на холод, или когда компания друзей, обнявшись, устало спит на задних сиденьях маршрутки...Ты даешь этому миру понять, что для кого-то дожди бывают гораздо важнее, чем звезды...

Пройти тест

---

Двое в виртуальности

Наша схема привычна до скрипа несмазанных петель -
Три ошибки, обида, прощенье и горстка любви.
Килобайты подачек в угоду реальности "Где-то",
В "Никогда" и "Нигде" мы поверили, как дураки.

А что там, за простором Вселенной двоичного кода?
Что ты знаешь о том, кто я есть и каков я на вид?
Тапки, кресло, ковер под ногами, другая работа...
Ты не веришь в реальность, а я безнадежно разбит.

Я живу парадоксом рисунков трудяги Эшера -
Муравьем по петле все ползу, и ползу, и ползу...
А петля извернулась, и нет ей конца и предела,
Я в ловушке, и выбраться вряд ли оттуда смогу.

Мы загнали себя в клетку образов - вроде удачных,
Благородных и верных, красивых и умных, но вот...
Мы застыли с тобой мошкарой в янтаре непрозрачном,
И все ждем, когда кто-то придет и отпишет свой пост.

@темы: стихи

---

Приказ Богини

Название: Приказ Богини
Автор: Кенши-Тигрь
Бета: сам себе бета)))
Фандом: Loveless
Жанр: ангст
Размер: мини
Пейринг: Рюноске/Канамэ в теории, Сагара/Рюноске на практике
Рейтинг: R
Дисклеймер: мир принадлежит Коге Юн, персонажи - мои.

убить свой мозг

За окном шел дождь – один из тех противных серых дождей, которые монотонно, изо дня в день поливают город унылой серостью. Казалось, само небо, внезапно утратив все краски, падало на город мелким осенним дождем, разбивалось в воздухе на мелкие капли, на водяную пыль, и старательно поливало все вокруг. Яркие осенние листья осыпались и поблекли, как потемневшая бронза, улицы на глазах теряли цвет – размывались краски, терялись очертания, словно весь город был акварельным рисунком, неторопливо плывущим в сточной канаве.
Рюноске беспокойно выглянул в окно, сотый раз за последние полчаса смахивая несуществующую пыль с подоконника. На самом деле ему просто нужен был повод, чтобы прижаться на миг к холодному стеклу в надежде увидеть хрупкую фигурку, решительным шагом направляющуюся к его подъезду, но ее все не было и не было. Канамэ опаздывала, и Рюноске просто места себе не находил от волнения – его с самого утра грызло ощущение чего-то тягостного, неизбежного, оно давило на подростка, как душный воздух в ожидании скорой грозы. Он боялся за Канамэ.
Любовь? Нет, это была не любовь.
Это была настоящая зависимость, наркотическое опьянение, добровольный плен. Долгие часы, дни и даже месяцы жестокой ломки в обмен на несколько секунд экстаза – болезненно-сладкого, острого, как лезвие ножа, и мимолетного, как прикосновение лепестка сакуры. Это было его личным Адом, Адом, за который Рюноске готов был стерпеть любые муки. Отдать все ради своей возлюбленной было для него наивысшим счастьем. Он бы и душу демонам продал, если бы Канамэ пожелала.
Канамэ мало интересовала его душа. Ей больше нравилось забавляться с телом: расчесывать длинные пряди, застегивать на костлявой шее кожаный ошейник, видеть, как он покорно склоняет голову и робко заглядывает в глаза, словно преданный пес, чувствовать, как неотступно следует за ее спиной, изредка трепать за ухо, наблюдая, как он жмурится от непривычной и редкой ласки и восторженно виляет хвостом. Для других она была садисткой, для него – божеством.
Канамэ это нравилось.
Его наркотиком было обожание, ее – власть. Она позволяла Рюноске боготворить ее, и за это получала все привилегии Ками-самы. Она выбирала, что ему носить, что есть, с кем говорить, что говорить и что думать. Каждое слово в ее устах было законом мироздания, каждое угаданное желание – волей богов, каждый жест – святым откровением. Это было в порядке вещей.
А потом она заинтересовалась душой.
Рюноске был превосходным материалом для изучения. Он послушно делал все, что бы она ни приказала, а у Канамэ появлялась возможность досконально изучить его душу, которую он доверчиво открывал перед ней. Она научилась мастерски читать малейшее проявление эмоций на его лице, она научилась определять его настроение по малейшему жесту, по малозаметному напряжению или же невидимой другим расслабленности. Она с мастерством опытного патологоанатома препарировала его мечты, желания, стремления, чувства и побуждения. Она изучила его так, как другим и в страшном сне не снилось, и долгое время забавлялась тем, что принуждала его совершать что-нибудь, не прибегая к прямым приказам. Чтобы играть на чувствах, не нужно быть виртуозом - достаточно просто быть внимательным и безжалостным.
Рюноске и сам знал Канамэ до последнего жеста, до мельчайших деталей, до самой отвратительной черты характера – и продолжал любить. Богов любят не за то, что они мудры и велики, им поклоняются уже за одно только то, что они существуют. Наверное, именно это и делает из духов богов.
Тихий щелчок замка прозвучал громом небесным, и задумавшийся было парень понял, что уже минут пятнадцать не смотрел в окно. Он опрометью бросился в коридор и столкнулся лицом к лицу со своим кукловодом.
Канамэ пропахла дождем и осенними листьями. Карие глаза горели каким-то лихорадочным, непривычным возбуждением, лицо разрумянилось, а в черных, как смоль, волосах блестели осколки неба, мелкими капельками осевшие на ровные пряди. А еще Канамэ привела гостя.
- Знакомься, Рю-тян, это Сагара-семпай, он мой однокурсник. Сагара-семпай, это Рю-тян, мой любимый малыш. Рю-тян, будь хорошим мальчиком, поставь чайник на плиту, хорошо?!
Рюноске молча кивнул головой Сагаре и ушел на кухню, оттуда слушая, как снимают верхнюю одежду его гости, как весело о чем-то говорит Канамэ, как тихо и хррипловато отвечает ее собеседник. Отчего-то ему стало еще тревожней, хотя причин беспокоиться не было. Рюноске в задумчивости хлестнул по бедрам хвостом и едва не пролил кипяток на стол.
В гостиной было не то чтобы шумно – нет, просто слишком уж уютно звучали приглушенные голоса, слишком беззаботно смеялась Канамэ, слишком тепло и выразительно хмыкал Сагара. Рюноске сам себе казался лишним в собственном доме. Он чувствовал себя крайне неловко, сидя на диване рядом с незнакомым человеком, ловя на себе его задумчивый взгляд, слушая непривычно разговорчивую Канамэ…
Все это было каким-то неправильным, вместе с острым ощущением опасности, словно он шел по тонкой веревке над пропастью, но сделать он не мог ничего. Даже когда Канамэ слишком тесно прижималась к Сагаре, даже когда разливала по чашкам остро пахнущее саке, даже когда сам Рюноске почему-то пил на брудершафт с этим странным человеком под веселый смех своей госпожи.
Атмофера не накалялась – она натягивалась, как гитарная струна, все сильнее и сильнее, все туже и туже, и, наконец, лопнула, не выдержав напряжения, когда Канамэ вдруг сказала:
- Рю-тян, ты ведь меня любишь, правда?!
Слегка захмелевший Рюноске только кивнул, глядя на нее со слепым обожанием. Сагара тяжело вздохнул и что-то хотел сказать, но Канамэ не дала ему и рта раскрыть.
- И ты сделаешь для меня все-все-все?!
Снова кивок. А что еще мог сделать Рюноске?! Его богиня требовала жертв, и он готов был приносить их. Все, до последней капли, до последнего вздоха – ей.
- Я хочу, чтобы ты отдал ушки Сагаре-семпаю.
- Канамэ, мне кажется, это неудачная идея. Я вовсе не собираюсь…
- Тихо! У вас должок передо мной, семпай, не забыли? Вы делаете то, о чем я вас прошу, и я обо всем забываю – таков был наш уговор. Или вы хотите, чтобы ваш уважаемый отец узнал, что женщины вам не по вкусу?! – меняясь прямо на глазах, отрезала Канамэ. Это уже была не милая Кана-тян, это была Канамэ-донно, госпожа повелевающая, карающее божество. - Будь хорошим мальчиком, Рю-тян, выполни мою просьбу.
Он не хотел. Впервые за всю свою жизнь он не хотел подчиняться ей. Не этой просьбе, не этому приказу, не этому закону. Пусть основы мироздания пошатнутся, и мир рухнет в пропасть, но он не хотел отдавать Сагаре то, что берег для нее одной.
Но боги жестоки, они всегда манипулируют людьми. А еще они всегда жульничают.
- Что такое, Рю-тян?! Ты меня не любишь?! Не хочешь, чтобы я была рядом с тобой?! Может, ты хочешь, чтобы я оставила тебя и нашла другого человека?!
- Нет! – поспешно выкрикнул Рюноске. Канамэ не смогла скрыть торжествующий блеск в глазах. Она снова победила, она снова доказала, что вся власть принадлежит ей.
- Раздевайся.
Он соскользнул с дивана одним рвано-грациозным движением, вспыхнул удушливым румянцем, опустил голову, скрывая слезы стыда и отчаяния. Канамэ не понравится, если она увидит, как он плачет – так он думал. И не знал, насколько ошибается.
Сначала рубашка, затем футболка, джинсы, белье – все. Только ошейник она снять не разрешила.
- Молодец, Рю-тян, хороший мальчик…
Прохладные пальцы нарочито неторопливо порхнули по голой спине, от основания шеи и до поясницы, поглаживая позвоночник.
«Хорошая игрушка, умный песик, – говорили они. – А хороших собак надо поощрять, вот и я тебя поглажу… Мой самый верный пес, мой самый преданный спутник, не так ли?! Давай, докажи свою преданность!»
Нежные руки резко сдернули с волос резинку, рассыпая по плечам длинные пряди, натянули ошейник до боли в горле, до хриплого, задыхающегося кашля, толкнули вперед, заставляя упасть на колени перед молодым студентом, сохранявшим полную неподвижность. Почти полную.
- О, Сагара-семпай, а вы уже готовы, - довольно протянула Канамэ. – Ну же, Рю-тян, помоги ему. Ты ведь знаешь, что надо делать, верно?! Или мне объяснить тебе прямо сейчас?!
Рюноске поспешно качнул головой – этого он бы не выдержал. Поэтому он опасливо…
…«Боги, что я делаю?!»…
…расстегнул ширинку на джинсах Сагары и высвободил из белья его член. Тот и правда был готов, Канамэ не ошиблась…
…«За что она так со мной?!»…
…Все с той же опаской, неуверенно и неумело лизнул, вызвав чужой, судорожный вздох, поднял голову…
…«Так не должно было случиться! Только не так, только не с нами!!!»…
…и увидел чужие глаза за стеклами очков в тонкой оправе.
Глаза, полные жалости и сожаления. Глаза, полные ненависти к самому себе и унижения едва ли не большего, чем то, которому подвергался подросток. Глаза, молчаливо просившие у него прощения за все – за то, что здесь происходит, за замершую в жадном нетерпении женщину, за его, Сагары, бездействие и постыдное удовольствие…
«Этого не должно было случиться, - соглашались они с Рюноске. – Только не так, только не с нами».
- Ну же, смелее, Рю-тян, - протянула Канамэ. – У тебя все отлично получается. Теперь возьми его в рот, ты знаешь как, я же тебе рассказывала, верно?!
Рассказывала. И правда рассказывала - все то, что слышала от подруг, все то, что находила в женских журналах, все то, что видела в одолженных порнофильмах… Как правильно двигать головой, как использовать язык, что надо обязательно прикрыть зубы губами…
Рюноске чувствовал себя как на странном, нелепом, неправильном экзамене, где удовольствие получает только экзаменатор, а его единственная обязанность – продемонстрировать полученные знания. И он послушно демонстрировал, молясь только о том, чтобы поскорее закончился этот кошмарный спектакль.
Все было сумбурно и непонятно. Сагара на вкус был странным, терпким и остро-пряным, как молоко с перцем. А еще он дрожал и глушил стоны, давясь воздухом и мучительно искривив губы. Из его глаз ни на миг не пропадали стыд и жалость, только изредка прятались за поволокой наслаждения.
- Достаточно, Рю-тян, а то семпай не выдержит, и ты не сможешь отдать ему ушки. Теперь садись к нему на колени. Нет, не так, лицом ко мне. Вот, молодец… Прошу, Сагара-семпай, он весь ваш! – ухмыльнулась Канамэ, жадно вглядываясь в лицо Рюноске. Подросток зажмурился, чувствуя, как в него проникают влажные пальцы – сперва один, потом второй, потом третий…
Было больно. Но еще больнее стало потом, когда в него начал проникать чужой член, а руки Канамэ – мягкие, прохладные, холеные руки – требовательно нажали на плечи, заставив опуститься до самого конца и вызвав болезненный всхлип. Девушка тут же впилась твердыми пальцами в подбородок Рюноске, заставляя запрокинуть голову, чтобы пелена волос уже не закрывала зажмуренные глаза, искривленное болью лицо, мокрые дорожки слез на щеках…
- Какой ты красивый, Рю-тян… - восторженно выдохнула она, жадно вглядываясь в отражение его страданий. – Ты сейчас такой красивый…
Его не утешал голос богини. Ему было больно и стыдно. Все было неправильно, словно он попал в какую-то запредельную реальность, на первый круг своего личного Ада. Только одно не давало ему сойти с ума от боли и отчаяния – сильные руки, бережно поддерживающие его, и хрипловатый шепот:
- Прости, малыш, прости… Я знаю, что больно… Прости меня, я трус… Только не зажимайся, хорошо?! Не надо, так будет больнее… Постарайся расслабиться, не бойся… Я помогу…
Чужая ладонь настойчиво теребила, мяла, сжимала, вызывая постыдную тяжесть внизу живота, заставляя смешивать чистую боль и грязное удовольствие. Толчок, плотное кольцо шершавых пальцев, боль, странное удовольствие, снова боль… Все смешалось, как в жутком калейдоскопе, и только чужой шепот был действительно способен немного приглушить отчаяние и жгучий стыд.
Рюноске даже не помнил, как все закончилось. Просто как-то так получилось, что он высоко, по-птичьи вскрикнул, застигнутый врасплох вспышкой неправильного, непрошеного удовольствия, сжался и почувствовал, как его внутренности обожгло что-то горячее. А потом его несли на руках в ванную, и он долго-долго стоял под душем, яростно оттирая покрасневшую кожу и глотая злые слезы, когда не чувствовал ушек и хвоста на привычном месте, и только боль словно вымывалась горячей водой из растянутых мышц.
Подросток еще слышал, как глухо хлопнула входная дверь, и ему показалось, что он различил в сумятице звуков надломленный, хрипловатый голос Сагары, и насмешливый – Канамэ, но его это уже не интересовало.
Он выполнил приказ богини. Он был счастлив.

@темы: Loveless, R, полуориджинал