Дрессировщица люпинов
Весной просыпается моя бродяжья душа - весной не календарной, а живой, дышащей всеми порами рыхлой черной земли, жадно пьющей придорожные лужи, заставляющей обливаться потом под зимними куртками.
Я начинаю грезить дорогами. Шоссе, трассами, тропинками, сбитыми деревенскими трактами в колдобинах... Начинаю грезить удушливой жарой с чистой ледяной водой, от которой ломит зубы, сожженными на солнце плечами, дорожной пылью и запахом цветущего летнего луга, предрассветными туманами и стрекотанием кузнечиков, раскаленным добела небом и приятной усталостью в натруженных за весь день пути ногах, утренней росой и запахом хвои, вкусом едва поспевшей земляники пополам с солоноватым привкусом пота, густой травой и медленно плывущими по небу облаками, когда в голове - только звенящая пустота.
Зимой моя душа спит. Зимой все грезы надежно спрятаны под панцирем льда и морозов, под пуховым одеялом снега, под серым небом зимнего города, под асфальтом и брусчаткой, едва виднеющимися из-под корки льда, под каменными плитами пола в холле университета. Зимой я хочу спать и горячего чаю.
Но сейчас... Сейчас весна. Весной просыпается моя бродяжья душа.
Я начинаю грезить дорогами. Шоссе, трассами, тропинками, сбитыми деревенскими трактами в колдобинах... Начинаю грезить удушливой жарой с чистой ледяной водой, от которой ломит зубы, сожженными на солнце плечами, дорожной пылью и запахом цветущего летнего луга, предрассветными туманами и стрекотанием кузнечиков, раскаленным добела небом и приятной усталостью в натруженных за весь день пути ногах, утренней росой и запахом хвои, вкусом едва поспевшей земляники пополам с солоноватым привкусом пота, густой травой и медленно плывущими по небу облаками, когда в голове - только звенящая пустота.
Зимой моя душа спит. Зимой все грезы надежно спрятаны под панцирем льда и морозов, под пуховым одеялом снега, под серым небом зимнего города, под асфальтом и брусчаткой, едва виднеющимися из-под корки льда, под каменными плитами пола в холле университета. Зимой я хочу спать и горячего чаю.
Но сейчас... Сейчас весна. Весной просыпается моя бродяжья душа.
Но твоя короткая фраза почему-то напомнила мне время, когда я сам считал себя Бойцом.
Наверное, будет слишком нагло спросить, кого ты ищешь?
Но всегда рад поговорить. И создать атмосферу - тоже. Мне всегда нравилась та самая осень - с кленовой листвой, желто-красным ковром под ногами, прозрачным воздухом и фотографиями. Правда, сам я мало фотографируюсь.
Да, пожалуй, Кеншин подойдет больше, если уж продолжать общение на волне фандома.
Дело было давно и на ролевой. Но это было довольно интересно)
Нууу, дело было так: на ролевых я тогда еще почти не играл, но решил попробовать. Зарегистрировался на одном форуме, хотел начать игру, но у местного Рицки и еще одного игрока возник конфликт с кем-то из администрации, и я встал на их сторону. Из форума мы, в конечном итоге, ушли, создали свой, и так я стал Бойцом Каймея-сама. Мы играли вместе довольно долго, почти год, и я влюбился. Виртуальные отношения - это хорошо, но мне этого мало, и потому я решился открыться - и получил неожиданное нежелание верить и вообще предположение, что самые искренние мои слова были сказаны человеком, который хочет нас разлучить и потому пишет ему с моего аккаунта. Тогда-то я ощутил на своей шкуре, насколько это больно - считать себя принадлежащим одному человеку, и быть отвергнутым им.
Впрочем, в чем-то я сам виноват. Человек увлекся созданным мною образом настолько, что не разглядел за ним меня.
Но больше я в Лавлесс-фандоме себя не проявлял - уполз в нору зализывать раны.
Такая вот коротенькая история.
Я немного скучаю по этому миру.
Кстати, полностью согласен с Йоджи в том, что если Жертва не знает, чего хочет, то и Боец при ней будет как бестолковый пес. Преданный, но бестолковый, страдающий от собственной бесполезности.
А вот в биографии есть много совпадений - "чистый" Боец, надрессированный своей Жертвой, которая нашла своего одноименного Бойца, а потому уже ставший ненужным. Связь разорвана ею, а я уехал подальше, вот только облегчения мне это не принесло. Слишком много воспоминаний, слишком хорошая память, и все это разъедает, разъедает изнутри... Вот так Бойцы и становятся одиночками.
Вот так и живет где-то в Токио рыжий писатель Кеншин, пьет кофе по утрам, пишет фантастическую прозу, кусает фильтр сигареты. И почти забыл, как бросать в лицо противнику точеные кандзи в боевой Системе.
Но долго он не просуществовал.
Но канон я не особо жалую, потому что мне тесно в его рамках.